Ну и идём мы, значитца, натурально никого не трогаем, вокруг выходные цветут пышным цветом: пенсионеры со скандинавской ходьбой на палочках; мамаши с дитёнками все в толстых лыжных костюмах, как репки на ножках, шуршат мимо с розовыми купеческими щеками; папашки рядом плывут, важные такие, с банкой говнопива в замерзших, но цепких мужественных руках; повсеместно музыка, мороз и сосны.
Чиж дитёнков вежливо оббегает по сугробам, они радостно кричат «мама, смотри, волк!» и приветственно машут собуле пластмассовыми лопатками. Он бровями им в ответ машет, мол, совсем с ума сошли, какой я вам волк. И тут… Навстречу нам выбегает целая банда коржиков. Такие собаки. Корги. Толстопопые. С ушами.
Ну и Чиж, натурально, сказал: вы ваще штоле сбрендили тут все? Ну один коржик, ладно, ну два. Но не десять же человек. А они такие радостные, попами виляют и здороваться хотят. А Чиж же типа волк, да ещё весь в снегу. Хозяева милосердно коржиков на руки похватали, мы аккуратно мимо них прошли и… Тут я явственно услышал вдогонку: «Да это же Чиж!». Не, думаю, показалось. «Слава Анубису, кажися, пронесло», показал бровями Чижик.
А оказывается, не показалось. Спалили нас местные коржиководы. У них там оказалась ежемесячная сходка. Так и сказали: «Да, Максим Александрович, это были мы». Я щетаю, это успех. Это всенародная популярность.
это коржики...
...а это мы с Чижом деликатно удаляемся
Так что теперь, если что, знаем, где их набрать. Вот Чижонок будет старенький, а я наколбашу миллион американских денег, тогда мы с ним наберём себе полвагона коржиков и будем жулькать.
